Пожалуйста, будьте внимательны при указании страниц для копирования! Пагинация страниц соответствует автоматической нумерации сайта и может не совпадать с пагинацией самого издания. Сверить номер текущей страницы с ее порядковым номером на сайте возможно с помощью функции «Быстрый просмотр».

Страницы с до

Пожалуйста, введите не более allowedPages страниц

Тип экспорта:

Текстовый файл Ссылка на страницу Google Диск

Текстовый файл

E-mail:

Отправить Выйти из Google Диск

OK

Философия, этика и религиоведение/Религиоведение
OK

Fang gang Yang Religion in China Survival and Revival under Communist Rule Ox ford Universit y Press 2012 Фэнган Ян Религия в Китае Выживание и возрождение при коммунистическом режиме Academic Studies Press Библ иороссика Бос тон / Санкт-Пе тербу р г 2022 УДК 2-4+94(510) ББК 86.29+66.2(5Кит) Я60 Перевод с английского Дмитрия Гальцина Серийное оформление и оформление обложки Ивана Граве Ян, Фэнган Я60 Религия в Китае: выживание и возрождение при коммунистическом режиме / Ян Ф. ; [пер. с англ. Д. Гальцина]. — СПб.: Academic Studies Press / Библиороссика, 2022. — 271 с. — (Серия «Современное востоковедение» = «Contemporary Eastern Studies»). ISBN 979-8-887190-02-0 (Academic Studies Press) ISBN 978-5-907532-29-8 (Библиороссика) Во времена Культурной революции религия в Китае оказалась под полным запретом. Однако с 1970-х годов она процветает несмотря на то, что Китай остается под властью коммунистической партии. Как объяснить жизнестойкость и жизнеспособность религии в модернизирующемся Китае? Как религия пережила меры по искоренению? Как различным религиозным группам удалось возродиться, несмотря на строгие законы? Эта книга предлагает набор теоретических инструментов для изучения религиозной жизнеспособности в модернизирующихся обществах. УДК 2-4+94(510) ББК 86.29+66.2(5Кит) © Fenggang Yang, text, 2012 © Oxford University Press, 2012 © Д. Гальцин, перевод с английского, 2022 © Academic Studies Press, 2022 ISBN 979-8-887190-02-0 © Оформление и макет. ISBN 978-5-907532-29-8 ООО «Библиороссика», 2022 Эта книга посвящается моему отцу, Ян Ляньшэну (1924–2009), до конца жизни остававшемуся членом Коммунистической партии Китая, который по собственному желанию принял крещение во имя Христа и стал христианином на смертном одре Предисловие Работа над этой книгой от ее первоначального замысла до настоящей редакции продолжалась около десяти лет. С 2000 года я начал вести систематическое эмпирическое изучение религии в Китае. Сначала планировалось сосредоточить внимание на проблеме христианской этики в условиях перехода к рыночной экономике, опираясь на теорию Макса Вебера [Weber 1951], одного из основателей социологической науки. Если протестантская этика, как утверждает Вебер, способствовала возникновению современного капитализма на Западе, не возникнет ли особая протестантская этика в Китае и не поспособствует ли она переходу Китая к рыночной экономике? Однако в процессе полевой работы и проведения интервью в восьми городах по всему Китаю я постоянно наталкивался на различные явления религиозной жизни, которые настоятельно требовали истолкования и объяснения. Передо мной вставал главный вопрос: как религия смогла выжить и возродиться в Китае при коммунистическом режиме? Мне казалось, что, не ответив на этот вопрос, продвигаться дальше в изучении религии — либо как определяющего фактора, либо, наоборот, как привходящего обстоятельства социальных перемен современного Китая — было невозможно. Подготовка Этот фундаментальный вопрос о религии в Китае было непросто рассматривать человеку, который, подобно мне, родился и вырос в этой стране, где религия практически полностью отсутствовала в сфере образования и вообще в общественной 8 Ф энган Ян жизни. В школе нам говорили только, что религия — опиум народа; что лишь угнетенные и слабые станут прибегать к религиозному суеверию. В сельской местности на севере Китая, где я вырос, деревенская жизнь протекала в отсутствие религии. Единственные косвенно связанные с религией детские воспоминания — истории о привидениях, которые старики рассказывали от скуки долгими темными вечерами, да обряды, которые однажды даосские монахи совершили на похоронах. Такие истории и ритуалы могли вызвать у моих ровесников только смех. В школе нас учили формировать научный взгляд на жизнь (цзяньли кэсюэ дэ жэньшэнгуань); нам предписывалось верить, что лишь наука, технология и мысль Мао Цзэдуна приведут наше общество к блаженному коммунистическому будущему. Мой личный опыт не отличался от опыта большинства моих сверстников. Американец, посетивший Китай в 1972 году, написал следующее: За все время нашего пребывания в Китае, мы почти не увидели признаков сохранившейся религиозной практики... Нам не встретился ни один действующий буддийский храм. Некоторые культовые постройки были превращены в чайные, гостиницы или клубы; в других устроены музеи... Некоторые китайцы, с которыми мы разговаривали, проявляли интерес к теме религии. Они были изумлены, узнав, что на Западе есть образованные люди, которые придерживаются религиозных верований и исполняют обряды. Наши собеседники утверждали, что знакомство с научным материализмом открыло им глаза на логическую несостоятельность и абсурдность религии [McInnis 1974: 249–253]. В системе образования — от детского сада до университета — религия отсутствовала и в 1980-е годы. Много лет спустя она так и не вернулась во многие города и села, хотя с 1979 года правительство разрешило открыть для отправления культа ограниченное число храмов, церквей и мечетей. Если в округе действовали церковь или храм, большинство жителей просто не знали об этом. Еще в 2000 году, когда я спрашивал у прохожих на улице, где здесь Предисловие 9 ближайшая церковь или ближайший храм, они не знали, что мне ответить, даже если культовое сооружение находилось буквально за углом. Поступив в университет в 1984 году, я занялся западной философией. Меня заинтересовал Абсолютный дух Гегеля, идеал чистого разума, постулаты практического разума Канта и в целом концепции Бога и религии. В своей магистерской работе «Эволюция понятия Бога в западной философии» [Yang 1988: 34–39] я рассматривал аргументы философов от Древней Греции до наших дней. Получив степень магистра, я поступил на работу в отделение религиоведения философского факультета Китайского народного университета в Пекине. Это было в 1987 году, когда религия и религиоведение были реабилитированы после «культурной революции» 1966–1976 годов. К моему удивлению, на мой курс «Введение в религиоведение» (Цзунцзяосюэ гайлунь), читавшийся в течение одного семестра, записались 120 студентов с разных отделений. В то же время помимо интересующихся религией студентов я стал встречать верующих, посещавших связанные с религией исторические места или действующие религиозные общины. Наблюдая возобновление религиозной жизни, я решил писать диссертацию по социологии религии. Благодаря ряду удачных обстоятельств, или, можно было бы сказать, по божественному провидению, в начале 1989 года я оказался в Католическом американском университете в Вашингтоне, округ Колумбия, а осенью начал работу над докторской диссертацией под руководством известного социолога религии Дина Р. Ходжа 1 . После танков на площади Тяньаньмэнь и подавления в 1989 году коммунистическим правительством китайского демократического движения начался наплыв китайских студентов и ученых в христианские церкви. В самом Китае и в Америке массы китайцев стали обращаться к христианству в поисках 1 Дин Р. Ходж (1937–2008) опубликовал 25 книг о религиозной жизни в Америке, фокусируясь главным образом на американских католиках и протестантах больших церквей. Он был избран президентом Общества научного изучения религии в 2007 году. Скончался 13 сентября 2008 года. 10 Ф энган Ян смысла жизни и нового будущего для китайской нации. Меня заинтересовало столь беспрецедентное явление в истории христианства, Китая и китайской диаспоры, и я провел ряд эмпири2 исследований на эту тему . Я также изучал религии других иммигрантских общин в США 3 . С 2002 года я преподаю курс «Религия в Америке» студентам университета Пердью (Уэст-Лафайетт, штат Индиана). В процессе своей исследовательской и преподавательской карьеры я приобрел знания как об отдельных религиях, так и о социологических теориях, объясняющих феномен религии. Это послужило для меня подготовкой к рассмотрению фундаментальных вопросов, касающихся религии в Китае. Предмет и структура этой книги Стремительные общественные перемены в Китае стимулировали интерес многочисленных ученых, однако до недавнего времени религия в целом не попадала в поле внимания китайских и зарубежных социологов. Причины такого пренебрежения религией, возможно, кроются в интеллектуальной истории Китая XX в. Со времени Движения 4 мая и Движения за новую культуру, то есть примерно с 1919 года, отношение китайской интеллектуальной элиты к религии под влиянием идей европейского Просвещения все больше сводилось к критике и презрению. Общераспространенным стало убеждение, что китайцы в целом никогда не были религиозны. Ху Ши, один из самых влиятельных китайских интеллектуалов XX века, заявил: «Китай — это страна 2 Свою диссертацию я впоследствии переработал в книгу: [Yang 1999]. Вместе с Джозефом Тамни я был издателем специального выпуска журнала «Социология религии», посвященного обращению китайцев в христианство (Sociology of religion. Vol. 67 (2006)), в котором совместно с ним опубликовал вводную статью (Exploring Mass Conversion to Christianity among the Chinese: An Introduction). Другая публикация по теме: [Yang F. 2005: 423–441]. 3 Вот некоторые мои публикации по этой теме: [Yang, Ebaugh 2001: 269–288; Yang, Ebaugh 2001: 367–378; Asian American Religions 2004]. Предисловие 11 без религии, а китайцы — народ, не скованный религиозными суевериями» 4 . Многие китайские ученые и западные китаисты разделяют это мнение 5 . Однако так могут думать лишь кабинетные философы и теологи, работающие с текстами, а не с живыми людьми. Антропологи и социологи, исследовавшие китайское общество, рисуют совершенно другую картину. Рожденный в Китае пятьдесят лет тому назад американский социолог Ян Цинкунь (также известен на западный манер как Ц. К. Ян) опубликовал монографию «Религия в китайском обществе», где на эмпирическом материале убедительно показал, что до коммунистической революции все общественные институты страны были проникнуты религией: «На всей огромной территории Китая [до 1949 года] не было ни уголка, где не стояло бы храма, молельни, алтаря или не было мест поклонения другого рода, зримо являвших силу и влияние религии в китайском обществе» [Yang 1961: 6]. Но что произошло с религией после коммунистической революции? Со времени выхода работы Ян Цинкуня появлялись синологические и антропологические исследования религиозных ритуалов и местных сообществ, проливавшие свет на отдельные аспекты религиозной жизни в современном китайском обществе. Однако пока не появилось труда, который бы описывал и объяснял современный китайский религиозный ландшафт и изменения в китайской религии на макроуровне. Ряд выдающихся социологических публикаций на тему религии, как она практикуется в настоящий момент, рассматривает отдельные китайские рели6 . В этой книге я пытаюсь дать общую картину метаморфоз религии в условиях коммунистического режима, подкрепив ее теоретическим объяснением. Богатство и разнообразие религиозных и региональных особенностей Китая заслуживает того, чтобы их описание и анализ сохранились во множестве книг. Тем не менее, в настоящей ра4 Цит. по: [Yang 1961: 5]. 5 См. [Yang 1961]; см. также [Christianity and Chinese Religions 1989]. 6 Например, [Hunter, Chan 1993; Madsen 1998]. Благодарности Огромная работа, которой потребовала эта книга, не могла состояться без поддержки различных институтов и отдельных людей, которым я выражаю свою благодарность. Первоначально финансовая поддержка моего полевого исследования религии в Китае осуществлялась в виде малых грантов от Международной службы профессиональных и образовательных услуг (Professional and Educational Service International), исследовательского фонда преподавательского состава Университета Южного Мэна (University of Southern Maine Faculty Senate Research Fund), фонда исследовательских грантов Общества научного изучения религии (Scientific Study of Religion Research Grant), фонда исследовательских грантов Ассоциации изучения религии (Religious Research Association Research Grant), фонда поощрительных грантов декана колледжа свободных искусств Университета Пёрдью (Purdue College of Liberal Arts Dean’s Research Incentive Grant) и фонда грантов посещающих преподавателей исследовательского фонда Университета Пёрдью (Purdue Research Fund Summer Faculty Grant). С 2004 по 2008 год два щедрых гранта от фонда Генри Люче (Henry Luce Foundation) позволили организовать ежегодный летний институт по научному изучению религии в Китае, в котором приняли участие представители университетов со всего Китая. В ходе проведения летних институтов я не только узнал о разнообразных видах религиозных феноменов в Поднебесной, но и получил обратную связь от коллег, ознакомившихся с моими теоретическими построениями — концепцией трех рынков религии и моим применением к экономике религии теории экономики дефицита. 14 Ф энган Ян C 2006 года я получил несколько значительных грантов от фонда Джона Темплтона (John Templeton Foundation) на проект программы интервью «Духовный капитал» (Spiritual Capital Program) по учебному направлению «Вера и доверие в развивающейся рыночной экономике Китая» (Faith and Trust in the Emerging Market Economy of China) и на организацию Пекинского саммита по китайской духовности и обществу в 2008 году. Действующая программа «Китайская духовность и общество» (Chinese Spirituality and Society) проводит ежегодный летний институт и предоставляет гранты исследователям, занимающимся религией в Китае. За последние десять лет мне посчастливилось работать со многими талантливыми китайскими учеными. Их слишком много, чтобы здесь перечислить всех, но на теоретическую часть моей книги в особенности повлияло мое общение с Гао Шинином из Академии общественных наук КНР, Ли Сянпином из Восточно-Китайского педагогического университета, Вэй Дэдуном из Китайского народного университета, моим соратником по организации ежегодного летнего института. Многие коллеги из Америки и Европы высказывали ценные критические замечания по поводу моих идей или фрагментов текста на протяжении нескольких лет. Здесь невозможно поименно упомянуть всех, но я не могу не выразить благодарность за интерес к моей работе Грэйс Дэви, Роджеру Финке, Грэме Лэнгу, Дэниэлу Олсону и Р. Стивену Уорнеру. Льюис Р. Рэмбо прочел рукопись работы и сделал по ней много полезных замечаний и предложений. Я также благодарен редактору Тео Кальдераре за его исправления, терпение и благожелательное отношение к автору в процессе редактуры. Разумеется, все недочеты книги остаются на моей совести. Эта книга объединяет материал нескольких прежде публиковавшихся мной статей, текст которых подвергся значительной переработке, был расширен и дополнен более своевременным материалом. В основу книги легли следующие статьи: Between Secularist Ideology and Desecularizing Reality: The Birth and Growth of Religious Research in Communist China // Sociology of Reli- Глава 1 Объясняя жизнеспособность религии В Китае религия выжила, несмотря на попытку жестоко истребить ее во время так называемой «культурной революции» 1966–1976 годов. С тех пор, невзирая на то что коммунисты остаются у власти, возрождение и расцвет переживают самые разные религии. Коммунистическая партия Китая по-прежнему придерживается атеистической идеологии и продолжает атеистическую пропаганду через систему образования, средства массовой информации и многочисленные партийные и государственные органы, часто устраивая расправы над теми или иными религиозными группами. И тем не менее с конца 1970-х годов по всей стране религия переживает время стремительного развития. Тот факт, что религия способна выжить и процветать под властью атеистического режима коммунистов, поднимает важные теоретические и практические вопросы. Насколько государство способно контролировать рост или упадок религии? Почему, в частности, провалились меры по ее искоренению? В какой степени секуляристское государство способно продвигать секуляризацию? Если жесткая регуляция, нацеленная на снижение численности религиозно активного населения, не дает желаемого эффекта, то по какой причине так происходит и какие это имеет последствия? Какая теория поможет нам понять устойчивость религии в обществе, к которому принадлежит пятая часть населения мира? Долгое время в социологии религии господствовала теория секуляризации, согласно которой в современных обществах Объ ясн яя ж и з нес п о со б н о сть р ел и г и и 17 с течением времени значение религии должно только снижаться. Очевидно, что эта теория бесполезна для понимания витальности религии в Китае. Именно теория секуляризации использовалась коммунистическими правительствами для оправдания политических кампаний по искоренению религии во имя социально- политического прогресса. К концу двадцатого века стало ясно, что попытки коммунистов искоренить религию провалились — это отмечается все большим числом исследователей [Greenly 1994; Gautier 1997; Froese 2001; Froese 2004a; Froese 2004b]. Безрелигиозность масс в коммунистических странах была поверхностной, кажущейся и в лучшем случае временной. В большинстве посткоммунистических обществ Европы после падения просоветских режимов религия очень быстро восстановила свои позиции. Редкое исключение составляет Восточная Германия, в которой возврат традиционной религиозности оказался не так заметен. Однако этот случай не отменяет общей тенденции, хотя поиск объяснения указанной выше исключительности мог бы привести к ценным выводам [Froese, Pfaff 2004]. Китайские коммунисты, чиновники и ученые, столкнувшись с жизнеспособностью религии, вновь и вновь порицали распространившееся в обществе «религиозное помешательство». По их мнению, успех религии в нынешнем социальном контексте ненормален. Под руководством Коммунистической партии в Китае быстро прошла модернизация. По своей внутренней логике, как утверждает теория секуляризации, марксистская или какая-либо другая, религия при этом должна угасать. Однако упомянутое выше представление о «ненормальности» — плод догматической ментальности чиновников, способных думать о религии лишь в русле теории секуляризации. Но для того, чтобы «искать истину в фактах» (ши ши цю ши), как говорили китайские коммунисты в период реформ и открытости, прежде чем пускаться в объяснение, следует признать само наличие фактов. Очевидным фактом является то, что религия в Китае не переживает упадок, а сохраняет жизнестойкость. Чтобы объяснить этот очевидный факт, нам следует найти подходящую теорию. Теория секуляризации не дает концептуального аппарата, отвечающего задаче, Глава 2 Определение религии в целях ее социологического изучения Определения имеют значение. На Западе многие ученые определяют религию, исходя из тех или иных исследовательских или 1 педагогических задач , по возможности, следуя примеру Макса Вебера в его посвященных верованиям трудах и избегая углубляться в этот вопрос. Однако применительно к Китаю определение религии — задача, вовсе не ограниченная интересами чистой науки. С точки зрения верующих, то или иное определение религии имеет серьезные последствия для их самоидентификации и их социально-политической классификации, которые способны повлиять на уровень свободы или привилегированности той или иной группы внутри общества. С точки зрения правительства, то или иное определение религии повлияет на выбор мер, проводимых им с целью поддержания социальной стабильности и политического порядка. В самом деле, иногда определение оказывается вопросом жизни и смерти. Например, исследователи за пределами Китая обычно говорят о Фалуньгун как о религиозной группе или о новом религиозном движении 2 , невзирая на то, что сами после1 См., например, [Johnstone 2007: 7–15; McGuire 2002: 8–15]. 2 Например, [Leung 2002; Lu 2005] и отдельный выпуск Nova Religio, посвященный Фалуньгун, Vol. 6 (2003). О предел е н и е р ел и г и и в цел ях ее соци ол о г и ч ес ко го и зу ч ен и я 39 дователи Фалуньгун настаивают, что это не религия. Пока в 1990е годы это движение не стало рассматриваться властями как религиозная группа, оно пользовалось широкой свободой, между тем как признанные правительством религии подвергались строгим ограничениям со стороны властей. В 1999 году китайское правительство запретило Фалуньгун как сецзяо («вредоносный культ», «еретическое учение») и с тех пор отказывается называть его религией. Поэтому с точки зрения коммунистического руководства на Фалуньгун, поскольку он признан «вредоносным культом», не распространяется конституционная защита свободы религиозных верований; таким образом власти заявляют, что проводимое ими силовое искоренение Фалуньгун и подобных групп в обществе полностью оправдано. В то же время последователи Фалуньгун категорически не признают навешенный на них ярлык «вредоносного культа», но тем не менее продолжают утверждать, что Фалуньгун — не религия, а нечто гораздо лучшее, чем существующие религии. Потому социологи религии неизбежно должны задаться вопросом: если последователи Фалуньгун и правительство не хотят называть его религией, должны ли мы прекратить исследование Фалуньгун в качестве религиозной группы? Если мы будем рассматривать это движение в качестве религии, как это многократно делалось в отношении его и других подобных групп в Китае и по всему миру, на каком основании мы будем использовать именно эту социальную категорию? По-видимому, религия — это социальный конструкт, который является предметом переговоров среди различных групп людей, как убедительно доказывает британский социолог Д. Бекфорд. Бекфорд настаивает на том, что социологам следует различать понятия о религии «первого порядка», которые используются акторами в повседневности, и конструкции «второго порядка», служащие целям анализа. В том и другом случае идеи о том, что считается религией, являются продуктом конструирования, переговоров и полемики [Beckford 2003]. Глава 3 Марксистский атеизм в Китае и его применение в политике Китайские власти рассматривают религию через призму марксистского атеизма, согласно которому религия по своей сущности представляет собой духовный опиум народа и в будущем ей суждено исчезнуть. Однако с конца 1970-х годов китайские исследователи религии заставили политическую элиту пересмотреть это понимание. В результате возникли различные направления марксистского атеизма, каждое из которых предполагало в отношении религий особый политический курс. Разные формы атеизма В идеологии Коммунистической партии Китая (КПК) марксистско-ленинский атеизм провозглашен основополагающей доктриной. С 1921 года, когда была основана КПК, китайский коммунистический атеизм принял две основные формы — просвещенного и воинствующего атеизма. А недавно появилось третье направление, приверженцы которого определяют его как «мягкий атеизм». Все эти виды атеизма имеют своих приверженцев и защитников. Люй Дацзи, старший научный сотрудник Института религий мира Китайской академии общественных наук, один из тех, кто перешел от воинствующего атеизма к атеизму просвещенному, Гун Сюэцзэн, профессор Партийной 58 Глава 3 школы при ЦК КПК, всегда был ярким представителем воинствующего атеизма, а Моу Чжунцзянь, профессор Центрального университета национальностей, недавно выступил с программой вэньхэ ушэньлунь (мягкого атеизма). Хотя все эти теоретики заявляют о своей марксистской ортодоксальности, на практике эти разные формы атеизма могут привести к совершенно разным политическим курсам в отношении религии. Воинствующий атеизм означает антирелигиозные меры, просвещенный атеизм служит теоретической базой для ограниченной терпимости к религии при большом внимании к атеистической пропаганде, а мягкий атеизм служит оправданием для еще большей толерантности. атеизм видит в религии иллюзорное и ложное сознание, ненаучное и отсталое; таким образом, атеистическая пропаганда необходима для того, чтобы рассеять ложные религиозные идеи. Воинствующий атеизм, в свою очередь, относится к религии как к опасному наркотику для народа, неправильной политической идеологии, обслуживающей интересы классовэксплуататоров и антиреволюционных элементов; в связи с чем необходимы политические меры для контроля и истребления религии. Другими словами, если просвещенный атеизм надеется на упадок религиозных учений в результате научного развития общества, массового образования и пропаганды, воинствующий атеизм видит необходимость в дополнительных социально-политических мероприятиях с целью взять религию под контроль государства и уничтожить ее. Просвещенный атеизм предполагает сочувствие и симпатию к верующим и согласен допустить определенную степень толерантности по отношению к существующим религиям; воинствующий атеизм видит в верующих, их лидерах и организаторах контрреволюционные силы, которые должны быть ограничены в правах и ликвидированы. Оба подхода можно найти в наделяемых священным авторитетом писаниях Маркса, Энгельса, Ленина, Сталина и Мао. Воинствующий атеизм ярче всего выступает в сочинениях Ленина и других русских большевиков, а просвещенный атеизм укоренен в традиции европейского Просвещения. Глава 4 Регуляция религии при коммунизме За шестьдесят лет коммунистического режима в Китае политика регуляции религии атеистическим правительством претерпела ряд изменений. Можно выделить четыре периода развития этой политики: 1) 1949–1957 годы, когда партийное государ1 подавляло различные религии и, учреждая «патриотические» религиозные ассоциации, кооптировало пять основных; 2) 1957–1966 годы, когда даже «патриотические» религиозные группы подвергались принудительному социалистическому преобразованию, а их деятельность была ограничена узким кругом немногих религиозных заведений; 3) 1966–1979 годы, когда все религиозные заведения были закрыты, а религия запрещена; 4) 1979–2009 годы, когда лимитированная толерантность по отношению к некоторым религиозным группам сочеталась со все усиливающимися ограничительными регуляциями. В то время как экономика переживала направившие ее к рыночной системе кардинальные реформы, религиозная политика регулирования сохраняла свою идеологическую окраску, практически не изменившуюся с эпохи, предшествовавшей «куль1 Коммунистическая партия Китая и государство Китайская Народная Республика в большинстве случаев выступают как неразделимое целое, несмотря даже на то, что определенные политические меры и регуляции могут проводиться от лица партии, государства или партии и государства совместно. Поэтому я буду использовать в этой главе термин «партийное государство», кроме тех случаев, где их различение необходимо. Ре г ул яц и я рел и г и и п р и ко мму н и зме 77 турной революции». Такая религиозная политика, сложившаяся в конце 1950-х годов, была предназначена для тоталитарного общества с централизованной плановой экономикой. В новом контексте рыночной экономики и общества, переживающего глобализацию, эта политика оказывается устаревшей, что неизбежно приводит к неэффективности попыток ограничения религии в существующей структуре общества. Чтобы прояснить различные аспекты этой политики, проводившейся в различные периоды, в различных частях страны, применительно к различным религиям со стороны различных ведомств и отдельных чиновников, необходимы более детальные исследования. В целях настоящего исследования, однако, данная глава даст лишь краткий исторический очерк и обзор современной религиозной политики коммунистического правительства, чтобы предоставить контекст для теоретических комментариев в следующих главах. 1949–1957: кооптация и контроль Вскоре после образования Китайской Народной Республики (КНР) в 1949 году Коммунистическая партия Китая провела кампании против религиозных организаций как идеологических врагов и политических соперников. Во-первых, государствомпартией были запрещены гетеродоксальные культы и секты китайских традиций. Сотни религиозных организаций, включая 2 Игуаньдао и многочисленные «общества спасения» (redemptive societies, цзюши туанти), как их называют некоторые китаисты 3 , были объявлены антиреволюционными, реакционными мисти4 (хуэйдаомэнь ) и сотрудничавшими с Гоминьданом. Их 2 «Проникающая истина», «всепроникающее учение» и проч. 3 См. [Goossaert, Palmer 2011]. 4 Общее название (буквально «собрание — путь/учение — школа») для ряда религиозных и идеологических подпольных объединений, в которых центральное правительство видело угрозу. — Прим. пер. Глава 5 Красный, черный и серый рынки религии Религия возрождается в Китае, несмотря на ограничительные регуляции, вводимые Коммунистической партией Китая (КПК). Тот факт, что религия может выжить и достичь расцвета при атеистическом режиме коммунистов, вызывает ряд вопросов, важных в теоретическом и практическом смысле. Насколько государство может контролировать рост или упадок религии? В какой степени секуляристское государство способно проводить секуляризацию? Почему провалились меры по искоренению религии? Если жесткая регуляция неспособна снизить участие населения в религиозной жизни, то почему, и что из этого следует? В данном главе дается теоретическое объяснение, почему жесткое регулирование религии приводит не к упадку религии, а, скорее, к усложнению религиозной жизни — к появлению трех рынков религий, каждый из которых обладает своей собственной динамикой. Определения и предположения Все страны с коммунистическим режимом принимали в прошлом или принимают в настоящем против религии жесткие регулятивные меры. Регуляция в виде подавления может привести к упадку одной формы религиозности — участию в формальных организациях — однако другие ее формы, включая верования и неинституциональные практики, контролировать гораздо 98 Глава 5 сложнее. Когда ограничения строги, какая-то часть религиозной активности уйдет в подполье, другие же части останутся в полулегальных серых зонах. Таким образом, в условиях сильной регуляции рынок религий будет поделен на красный, черный и серый секторы. Определение 1. Красный рынок религии составляют все (официально разрешенные) религиозные организации, принадлежащие к ним верующие и их религиозная активность. По-другому можно назвать это пространство «открытым рынком», поскольку здесь религиозный обмен происходит открыто. Однако этот рынок не в равной степени открыт для всех групп. К тому же официально разрешенные религиозные организации, действующие на этом рынке, должны подчиняться указаниям и приказам политической власти. В странах с коммунистическим режимом открытый рынок «окрашен» красным — то есть игроки на нем должны быть лояльны коммунистической идеологии. Красный уклон отражается в риторике духовенства, в теологическом дискурсе и религиозных практиках. Например, власти требуют, чтобы духовенство учило верующих «любить страну и любить религию» (айго айцзяо). Любовь к стране здесь поставлена на первое место, причем она понимается как любовь к Коммунистической партии. Это мантра, которую духовенство одобренных религиозных организаций должно повторять, чтобы получить легитимность в глазах правительства [Huang, Yang 2005]. Некоторые религиозные лидеры также провозглашают, что религия разделяет утопический идеал коммунистического общества, поэтому верующие должны следовать курсу партии на строительство коммунизма [Yang, Wei 2005]. Открытые рынки в условиях экономической монополии или олигополии также регулируются политической властью, хотя их идеологический окрас или оттенок может быть каким угодно. Определение 2. Черный рынок религии составляют все (официально запрещенные) религиозные организации, принадлежащие к ним верующие и их религиозная активность. Обмен на черном рынке совершается подпольно, втайне. Он незаконен, но тем не менее существует и происходит. Глава 6 Экономика дефицита на рынке религии при коммунистическом режиме Насколько правительство, которое навязывает обществу свою идеологию и держит курс на подавление всех идеологических конкурентов, может в этом преуспеть? На протяжении человеческой истории установить государственную религию и искоренить все соперничающие духовные движения стремились многие режимы. В недавнем прошлом государства советского блока стремились навязать своим народам коммунистическую идеологию и подавляли любую религию. В Китае коммунисты пошли еще дальше: китайский эксперимент по запрету всякой религиозной активности продолжался более десятилетия. Несмотря на все усилия партийного государства, религия выжила. C начала реформ в 1979 года китайскому правительству также не удалось сдержать ее в состоянии упадка. Сегодня в Китае процветают самые разные религии и формы религиозности. Ограничительные регуляции, призванные сохранять влияние религии в обществе на низком уровне, породили вместо этого динамичное изменение рынка религии со стороны потребителя, что, как я утверждаю, характерно для экономики дефицита. Если модель трех рынков описывает сложную ситуацию, в которой оказалась экономика религии в Китае, в этой главе анализируется теория экономики дефицита, объясняющая причины этой сложности. 134 Глава 6 Модель динамики спроса в условиях экономики дефицита на рынке религии Согласно Я. Корнаи [Kornai 1980; Корнаи 2000], в условиях экономики дефицита ключевым образом формирует поведение потребителя дефицит предложения: «Люди, живущие в экономике дефицита, изо дня в день ощущают, что покупатель брошен на милость продавца» [Корнаи 2000: 273]. Корнаи разработал теорию экономики дефицита, чтобы показать, как функционирует экономика социалистической системы при коммунистическом режиме. Люди, жившие в дореформенном Китае или в других социалистических странах, могут засвидетельствовать, что приобретение товаров для них было процессом, полным фрустрации и мучений. В анекдотах постоянно обыгрывалось самое распространенное на устах продавцов слово «мэйю» («нету»), и обрисовывалась ситуация, когда люди инстинктивно становились в очередь прежде, чем узнавали, что, собственно, «дают» на другом ее конце. Однако, несмотря на фрустрацию, потребитель различными способами адаптируется к дефициту. «Дефицит является источником неблагополучия и неудобства потребителей. Часто им приходится ждать предложения, становиться в очередь, и часто они вынуждены довольствоваться товарами, которые очень отличны от тех, которые им были желательны» 1 [Kornai 1979: 802] . Это краткое замечание Корнаи может послужить отправной точкой более систематического анализа динамики рынка потребителя религии. Следуя за Корнаи, рассмотрим пример домохозяйки, намеревающейся купить говядину. «Если ей не повезет сразу, то процесс покупки растянется и поставит ее перед необходимостью принятия целого ряда решений» [Корнаи 2000: 257]. Когда желаемый товар — говядина — доступен, поведение потребителя самоочевидно: он покупает этот товар или становится за ним в очередь, 1 Безусловно, интересен вопрос, почему индивиды выбирают разные пути реагирования на дефицит предложения в сфере экономики религии, но этот вопрос остается за рамками настоящей книги. Глава 7 Динамика олигополии в Китае и за его пределами Предыдущие главы были посвящены описанию и анализу религии в Китае. В этой заключительной главе, помимо обобщения основных теоретических положений книги, я хотел бы показать, что Китай не представляет собой исключительного случая в отношении налагаемых на религию регуляций и тех не предусмотренных государством последствий, которые такие регуляции за собой влекут. Результаты, полученные в ходе исследования китайского материала, могут помочь при рассмотрении ситуаций с религией в некоторых других странах, хотя для рассмотрения каждого конкретного случая может понадобиться модификация теоретического аппарата. Чтобы объяснить выживание и возрождение религии в Китае, настоящая работа применяет политико-экономический подход. В ней показано, что, несмотря на мотивированные атеистической идеологией ограничительные регуляции со стороны государства, религия возрождается по всему Китаю. Утверждается, что при коммунистическом режиме в Китае на рынке религий складывается экономика дефицита, в которой религиозное предложение подвергается жесткому регулированию, религиозный спрос отличается высокой динамичностью, а регуляция религии оказывается неэффективной по причине действия «невидимой руки» рыночных сил и законов экономики. Дефицит религиозного предложения в условиях жесткого регулирования неизбежно приводит к появлению красного, черного и серого рынков религии. Ди н а м и ка ол и гоп ол и и в К и т ае и за его п р ед ел ами 169 Как предполагает Р. С. Уорнер (см. главу 1 выше), модель трех рынков религии не является парадигмой, пригодной только для изучения Китая. Скорее, это модель, которая, возможно, свойственна большинству рынков религии в условиях жесткого регулирования. Беглое знакомство с сегодняшним миром позволяет обнаружить, что в большинстве стран сохраняется определенный уровень ограничительного регулирования религии [Grim, Finke 2010]. В касающейся отношений церкви и государства социологической литературе господствует представление о двух полярных альтернативах — религиозной монополии и религиозном плюрализме. Однако в реальном мире современности господствующим типом отношений церкви и государства является не плюрализм и не монополия, но, скорее, олигополия, в которой легализацию получают только несколько избранных религий, а большая часть религиозных групп вынуждена действовать в подполье или в «серых» с точки зрения законности областях. Модель трех рынков религии, разработанная на материале Китая, может быть применима для изучения других обществ, в которых наличествует олигополия. Три рынка религии в других обществах Во-первых, тройственный рынок религии существовал в странах советского блока. Хотя этот блок в Европе рухнул, не стоит забывать о социальных экспериментах, которые в нем проводились. Большая часть исследований религии в Советском Союзе обращает внимание либо на санкционированные государством группы (красный рынок), либо на подпольные группы (черный рынок), иногда объединяя интерес к тем и другим в одном исследовании. В подобных работах демонстрируется взаимозависимая динамика двух рынков. К примеру: «Закрытие монастырей привело к такому явлению, как “монастырь без стен” и “монашество в миру”» [Wynot 2002]. В 1963 году Совет по делам религиозных культов объявил об успешном сокращении числа мусульманских общин, численности старообрядцев и баптистов, но в том же докладе отмечался Глава 8 Как возникли и куда движутся религиозные 1 рынки в Китае Эта глава не только завершает настоящий сборник статей, посвященный религиозным группам в контексте динамики религиозных рынков Китая, но также впервые дает ответ на основные положения критики теорий религиозных рынков применительно к этой стране. С тех пор как теория трех рынков впервые была изложена в печати 15 лет назад, она, как и экономический подход в религиоведении вообще, встречала принятие, но также сталкивалась с критикой и отвержением. Принятие могло быть равнодушным или восторженным, отвержение было связано с неприятием экономической терминологии в исследовании религии, а критика с академических позиций оказывалась взвешенной и логичной, однако обнаруживала непонимание отдельных аспектов новой теории, что не редкость в подобных случаях. До настоящего момента я воздерживался от прямого ответа на критику, предпочитая развивать свою теорию в книгах и применяя ее в процессе организации полевой работы. В настоящем эпилоге представляется уместным рассказать о формировании этой теории, представить репрезентативные реакции на нее в Китае и за его пределами, остановиться на ее применимости 1 Первая публикация: Yang F. Conclusion: Whence and Whither Religious Markets in China // Shades of Gray in the Changing Religious Markets of China. Ed. by F. Yang, J. E. E. Pettit, Ch. White. Leyden, Boston: Brill, 2021. P. 322–353. Как воз н и к л и и куда дв и ж утся рел и ги о зн ы е р ы н к и в К и тае 191 к этнографическим исследованиям, использованным в этой книге, и наметить пути ее дальнейшего развития. Я остановлюсь на доступных западным ученым через цифровые базы данных китайской литературы откликах, которые были опубликованы в Китае и по-китайски. Я не рассматриваю рецензии в китайских изданиях местного значения, доступ к которым, как правило, ограничен Китаем. В книгах и статьях, выходивших на Западе, также появлялось довольно много критических отзывов на теорию религиозных рынков в целом и мою теорию тройственного рынка в частности; эти отзывы я в той или иной степени рассматриваю в своих различных исследовательских проектах и публикациях, и потому не считаю необходимым касаться их в этом разделе. Тернистый путь новой теории В то время, когда я пишу эти строки, мир вот уже почти шесть месяцев борется с пандемией коронавируса. Первой же пандемией века стала в 2003 году атипичная пневмония, из-за которой я остался в университетском городе Уэст Лафайет, штат Индиана, пропустив запланированную поездку в Китай с целью проведения полевых исследований и чтения лекций. В освободившееся время я перевел на китайский «Символы веры» [Stark, Finke 2000; Stark, Finke 2004]. Моей целью было познакомить китайскую научную общественность с последними достижениями социологии религии, но в то же время я хотел сам получить доскональное понимание теории Р. Старка и Р. Финке, систематически излагаемой ими в этой книге. В то время я еще не принадлежал к школе исследователей экономики религий или к сторонникам теории рационального выбора в религиоведении. Я учился социологии под началом Д. Р. Ходжа (1937–2008), крупного социолога религии, изучавшего в США католиков и протестантов больших деноминаций, всю жизнь остававшегося открытым для самых различных теорий. При подготовке диссертации и во время своего постдок- Библиография Афонина 2016 — Афонина Л. А. Государственная политика Китайской народной республики в сфере религий в период реформ (1978–2015 гг.). Дисс. к. и. н. М.: Институт Дальнего Востока РАН, 2016. Вебер 1994 — Вебер М. Социология религии (Типы религиозных сообществ) // Вебер М. Избранное. Образ общества / пер. с нем. М. И. Левиной. М.: Юрист, 1994. Вебер 2017 — Вебер М. Хозяйственная этика мировых религий. Опыты сравнительной социологии религии. Конфуцианство и даосизм / пер. с нем. О. В. Кильдюшова. СПб.: Владимир Даль, 2017. Джеймс 2019 — Джеймс У. Многообразие религиозного опыта. Исследование человеческой природы / пер. с англ. В. Г. Малахиевой-Мирович. М.: Академический проект, 2019. Дюркгейм 2018 — Дюркгейм Э. Элементарные формы религиозной жизни. Тотемическая система в Австралии / пер. с фр. В. Земсковой. М.: Элементарные формы, 2018. Конституция КНР 1982 — Конституция КНР 1982 г. URL: http://rcit. su/inform-cn-const.html (дата обращения 16.05.2022). Корнаи 2000 — Корнаи Я. Социалистическая система: Политическая экономия коммунизма / пер. с англ. М.: НП журнал «Вопросы экономики», 2000. Сайт Организации юных пионеров Китая — Сайт Организации юных пионеров Китая. URL: http://cyc6.cycnet.com:8090/ccylmis/cypo/index.jsp (в настоящий момент ресурс недоступен). Тайлор 1989 — Тайлор Э. Б. Первобытная культура / пер. с англ. Д. А. Коропчевского. М.: Издательство политической литературы, 1989. Энгельс 1928 — Энгельс Ф. Анти-Дюринг: Переворот в науке, произведенный г. Евгением Дюрингом. М., Л.: Госиздат, 1928. Abel 2012 — Abel A. S. Review of Religion in China: Survival and Revival under Communist Rule, by Fenggang Yang // Sociology of Religion. Vol. 73, № 2 (2012). P. 228–230. Б и бл и о г р аф и я 225 Aikman 2003 — Aikman, David. Jesus in Beijing: How Christianity Is Transforming China and Changing the Global Balance of Power. Washington, D.C.: Regnery, 2003. An 2000 — An, Ximeng. Wenhua jidutu shi shenme ren? (What Are the Cultural Christians?) // Shijie Zongjiao Wenhua (World Religious Culture). Vol. 1 (2000). P. 36–37. Anderson 1994 — Anderson, John. Religion, State and Politics in the Soviet Union and Successor States. Cambridge, U.K.: Cambridge University Press, 1994. Ashiva 2009 — Ashiwa, Yoshiko, and David Wank, eds. Making Religion, Making the State: The Politics of Religion in Modern China. Stanford, Calif.: Stanford University Press, 2009. Balzer 1990 — Balzer, Marjorie Mandelstam, ed. Shamanism: Soviet Studies of Traditional Religion in Siberia and Central Asia. Armonk, N.Y.: M. E. Sharpe, 1990. Bays 2003 — Bays, Daniel H. Chinese Protestant Christianity Today // China Quarterly. Vol. 174, № 2 (2003). P. 488–504. Beaman 2003 — Beaman, Lori G. The Myth of Pluralism, Diversity and Vigor: The Constitutional Privilege of Protestantism in the United States and Canada // Journal for the Scientific Study of Religion. Vol. 42, № 3 (2003). P. 311–325. Beckford 1999 — Beckford, James A. The Management of Religious Diversity in England and Wales with Special Reference to Prison Chaplaincy // International Journal on Multicultural Societies, № 2 (1999). P. 55–66. URL: http://unesdoc.unesco.org/images/0014/001437/143733E.pdf#page=19 (дата обращения 15.05.2022). Beckford 2003 — Beckford, James A. Social Theory and Religion. Cambridge, U.K.: Cambridge University Press, 2003. Berger 1967 — Berger, Peter. The Sacred Canopy: Elements of a Sociological Theory of Religion. Garden City, N.Y.: Doubleday, 1967. Berger 1969 — Berger P. L. A Rumor of Angels: Modern Society and the Rediscovery of the Supernatural. Garden City, NY: Doubleday, 1969. Berger 1999 — Berger, Peter. The Descularization of the World: A Global Overview // Peter L. Berger et al., eds. The Desecularization of the World: Resurgent Religion and World Politics. Grand Rapids, Mich.: Eerdmans, 1999. P. 1–18. Berger 2009 — Berger P. Concluding Remarks // Constituting the Future: A Symposium on Religious Liberty, Law, and Flourishing Societies. Istanbul, April 20–22, 2009. Предметный указатель Австралия 127 Академические ученые, сопротивление 69–74 Албания 30, 174 Алтари (в офисах и ресторанах) 122 Андерсон, Джон 170 Анимизм 54 «Анти-Дюринг» (Ф. Энгельс) 64 Архитектура, религиозная (уничтожение в ходе «культурной революции») 84 Ассоциация христианской молодежи (ИМКА) 79 Атеизм - Атеизм как псевдорелигия 51 - Безрелигиозность 17 - Виды атеизма 57–60, 73 - Воинствующий атеизм 57–62, 68–69, 72–74, 139, 167, 213 - Документ № 19 86, 89, 95, 106, 108, 139, 159, 164 - Марксистско-ленинский атеизм 57 - Мягкий атеизм 57–58, 73–75 Аудиторные культы 100, 123 Базы совершенствования и тренировок (групп практики цигун) 123 Баптисты 111, 169 Бахаи 113, 188, 218 Бейер, Питер 40 Бекфорд, Джеймс А. 39, 177 «Белая книга» 104, 161–162 Белла, Роберт 42, 46 Белый Лотос 36 Бенедикт XVI (папа римский) 119 Бергер, Питер Л. 18–19, 24–25, 175, 179, 192, 209 Библия 53, 157, 163–164 «Библия одного человека» (Гао Синцзянь) 153 Благовония 155 Боги 121–122 Боевые искусства 123 Большевизм 59 Буддизм - Как полноценная религия 51 - Китайский 66 - Легальный статус 104 - Монахи и монахини 163 - Официальная статистика 106 - Подпольный 113, 138 - Тибетский 81, 116 - Храмы 118, 155, 160–161 «Буддийская культура» (книжная серия) 66 Булото (религия) 119 Буржуазия, искоренение 84–85 П р ед метн ы й у к азател ь 253 Бэйли ван — см. Назначенный Всемирная торговая организацарь 34 Ван Миндао 111, 138 Всемирный буддийский форум Ватикан 36, 80, 110, 118–119 88, 166 Вебер, Макс 38, 53, 101 Всемирный совет церквей 79 - О харизме 51 Всеобщая декларация прав - Об определении религии 41 человека 181 Верования Гао Синцзянь 153 - Верования молодежи 129 Герои 137 - «Предрассудки» 129, 151 Гимнастика 122 - Религия как единая система Гирц, Клиффорд 45 верований 50 Глифомантия 150 Верующие Гоминьдан 171, 185 - Как мученики и герои 137 «Гора души» (Гао Синцзянь) 153 - Официальная статистика по Государственное управление по верующим 104–106 делам религий (ГУДР) 90–93 - Полевые исследования Гражданская религия (как домашней жизни веруюквазирелигия) 51, 55 щих 118 Грим, Брайан 174 - Старообрядцы 169 Группы, религиозные - Этическое сообщество - Запрет религиозных групп верующих 50, 53 114–115 Весак 172 - Религиозные группы как Возвращение религии фирмы 32 - В Восточной Германии 17 - Цигун 124–125 - В посткоммунистической Гун Благоухания 125 Европе 17 Гун Бодхи 125 Воинствующий атеизм Гун Врат Дракона Цянь 124 - Академическая среда, Гун Летящего Журавля 124 сопротивление 69–74 Гун Лотоса Мудрости 124 - Просвещенный атеизм как Гун Мудрости Китая 124 замена 86 Гун Пиньмэй 137 Восточная Германия 17 Гун Сюэцзэн 57 Врата Дхармы Гуаньинь 113 - И ленинский взгляд на «Вредоносные культы» религию 71–72 - Фалуньгун как «вредонос- И марксистский взгляд на ный культ» 39, 87, 92, 127 религию 70–71 - Христианство как «вредоГун Центра Природы 124 носный культ» 112 Гуру 37